Беседы о музыке. Беседа-3

Автор Д.Б. Кабалевский

БЕСЕДА ТРЕТЬЯ. МУЗЫКА И ЧЕЛОВЕЧЕСКАЯ РЕЧЬ 

Добрый день. Здравствуйте! Я вам кратко напомню, ребята, о чем я говорил в прошлых беседах.

Прежде всего, я говорил о трёх китах в музыке. Помните? Я назвал «тремя китами» три основные области музыки, или три жанра, как это иногда говорят. Какие это были области, кто из вас помнит? Правильно. Марш, песня и танец. Это те три области музыки, которые в очень сложном, в очень развитом, в очень обогащенном виде, в общем проявляются в музыке в самых разных видах, и мы очень часто с этим сталкиваемся. В следующих беседах мы увидим, как это проявляется. Вот об этом шла речь.

Но я ещё сказал вам, что к этим трём областям музыки добавляется еще многое, иногда очень важное. И назвал как самое важное, что добавляется к этим трём областям музыки, это – человеческая речь, слово человека. Я вам говорил, что люди разных национальностей говорят не только на разных языках, но характер речи разный. У южан, кто живет на юге, у них более темпераментная, горячая речь, да? У северян – более спокойная, более плавная.

И вот сегодня я вам хочу рассказать и показать на нескольких примерах, как человеческая речь близко и тесно связана с музыкой. Вот что я вам скажу прежде всего. Когда вы слушаете хорошего чтеца, когда вы слушаете хорошего рассказчика, вы обращали внимание на то, что его голос движется то выше, то ниже. Замечали, да? А приходилось вам слышать человека, который вот так: все время на одной ноте, говорит и говорит? (последнее предложение Кабалевский произносит монотонно,  постепенно ускоряя). Бывало? Почему, между прочим, что он слова непонятные говорит? Слова понятые. А он говорит это всё на одной линии, на одной ниточке. Нету чего? Вот как мы называем? Интонация. Да?

Вы изучаете языки, да? Английский все вы почти изучаете. У вас в учебниках, я знаю ваши учебники хорошо довольно, у вас там написана фраза какая-нибудь в учебнике, и стоит стрелочка, или книзу, или кверху. Верно, да? Что это означает? Повышение или понижение интонации, конечно. И вы чувствуете, что это очень важно при изучении языка. Изучить язык, это не значит только выучить слова на этом языке. Правда? Если вы начнёте по-английски вот также, также разговаривать, мы называем это «бубнить», да? Так вас не поймет никто, даже самый настоящий англичанин вас не поймёт, потому, что у вас не будет интонации в речи. И мы как называем хорошую речь, в которой есть, вот, богатая интонация? Мы ее называем музыкальной речью. Мы говорим, как музыкально говорит человек, правда?

Вот бывают замечательные актёры, был изумительный актёр – Василий Иванович Качалов. Вы его можете знать только по записям, которые после него остались на пластинках и на плёнках. Ведь когда Василий Иванович Качалов выходил на сцену, говорили, что со сцены музыка начинали звучать, так красиво он разговаривал. Вот по этому уже одному примеру вы чувствуете, что, когда мы говорим, так тоже у нас какая-то вроде мелодия правда есть?

Вот вам приходится читать стихи. Выйти перед классом и заданный урок, стихи читать. Вот прислушайтесь к самим себе, к своим товарищам, прислушайтесь к музыке вашей речи. Это очень важно. Какое-то слово должно быть выше, а какое-то должно быть ниже. Вот так мы и разговариваем, правда?

И вот получается так, что чем человеческая речь ближе к музыке, тем она красивее, выразительнее. А про музыку можно сказать обратное – чем музыка правдивее передает человеческую  речь, тем становится музыка красивее. Они идут как будто друг другу навстречу. Ведь в музыке, вы заметите в песне, если композитор ударение неверное поставил? Правда? В мелодии? «БЫвали» вместо «бывАли», он заставляет вас петь. Вы сразу чувствуете фальшь. Почему это фальшь? А мелодия-то может быть красивая сама по себе, правда? А она не правдивая. Не правдиво речь воспроизводит человека, правильно?

И вот нужно сказать, что эти две области человеческого общения друг с другом – мы же при помощи голоса общаемся друг с другом – мы или говорим, или поём. Эти области отстоят не так уж далеко друг от друга, как иногда думают.

И вы знаете, что существовало, например, в прошлом веке в опере (это осталось и до сих пор, в некоторых случаях), но в XIX веке это было ещё больше, чем сейчас? В опере пение чередовалось с разговором. Говорил актёр – это называлось? Кто из вас знает, как, когда говорит? (Голос из зала: оперетта). Оперетта – другое, правильно, об оперетте я сейчас скажу. А вот в опере как называется, когда говорит человек? Или когда он поёт не ария, а на одной ноте только поёт, или близко к одной ноте? Речитатив. Слышали такое? А-а, вот, слышали. Вот, речитатив.

А оперетта, это как раз тот вид искусства – театрального искусства, который сохранился и до наших дней. В чём отличие основное современной оперы и оперетты? Не только весёлое содержание – опера может быть тоже комическая. Хотя в оперетте обязательна комедия. Представить себе оперетту с трагическим сюжетом невозможно. И даже серьезная драма – это удел оперы, а не оперетты.

Оперетта – легкое, весёлое, жизнерадостное искусство. А по форме, как раз, что для оперетты характерно? Что там пение время с разговором чередуется. Так что вы чувствуете, что это не только разные области человеческого общения, но они даже соединяются теснейшим образом в одном искусстве. Правда?

Вот я вам покажу два примера из опер, замечательных опера, в которых действующие лица непрерывно поют. И вдруг, где-то начинается речь, а не пение. Первый пример я вам показу из оперы «Пиковая дама». Кто знает «Пиковую даму»? Кто слышал? Всё-таки многие слышали по радио, я вижу. По радио. Да? В театре видели оперу? (Голоса: «Видели»). Ну вот, хорошо. Чья опера, значит, знаете, да? Ну конечно, Чайковского. Да.

Это одна из самых замечательны опер вообще, и, я думаю, что это самая лучшая опера Чайковского. Хотя другие считают, что лучшая опера Чайковского «Онегин». Но, не будем спорить. И «Онегин» и «Пиковая дама» - замечательные оперы.

И вот, в «Пиковой даме» есть такой момент. Я вам кратко напомню. Это трагическая опера о судьбе молодых людей XIX века. О судьбе Германа – бедного офицера, который не мог рассчитывать на любовь девушки, которую он любил, потому, что она была богатой. И потому, что Графиня – воспитательница этой девушки, Лизы, никогда не согласилась бы на то, чтобы бедный офицер стал мужем её богатой воспитанницы. И тогда у Германа родилась идея. Ему кто-то рассказал, что Графиня знает тайну трёх карт. Тайну, которая поможет Герману выиграть массу денег, стать богатым и завоевать право, тогда, на любовь Лизы. Он проник к Графине с надеждой выведать у неё тайну трёх карт. И Графиня, от страха, умерла. И тайна трёх карт исчезла вместе со смертью Графини.

В этот момент он получил записку от Лизы, из которой он понял, что Лиза, невзирая ни на что, его любит. Он получил эту записку в казарме. И вот сцена, которую пишет Чайковский, интересна тем, что из-за сцены, издалека доносятся траурные звуки хора, который пел на похоронах Графини. Ему мерещится эта Графиня, её облик. За сценой звучит труба, военная труба в казарме. И он открывает записку и начинает читать. И видимо Чайковскому хотелось эту записку, как страшно важный момент в опере, выделить особенным каким-то способом из всей оперы. Как он её выделил? Всё поётся, а записку он читает. И только один инструмент – басовый кларнет – это такой деревянный инструмент с низким звуком, играет печальную мелодию. Вот, послушайте этот момент: труба за сценой, потом Герман начинает читать и звучит одинокий инструмент. И потом посмотрите, как Герман после этого чтения, переходит снова на пение. Это очень интересно. (Играет на рояле сцену из «Пиковой дамы», затем читает фрагмент текста письма: «Я не верю…»).
Вы чувствуете, как выделилось это письмо? И когда вы будете слушать эту оперу на сцене, в театре, прислушайтесь к тому, как особенно прозвучит это письмо.

А вот второй пример. Второй пример из оперы замечательного советского композитора, тоже гениального композитора. Но, Чайковский жил в прошлом веке, а Прокофьев был наш современник. И мы счастливы, что мы знали лично Прокофьева, жили с ним рядом, были с ним знакомы. Он написал оперу, последнюю свою оперу, из всех опер последнюю. По книге Бориса Полевого, которая называется? «Повесть о на…»? (Дети отвечают из зала: «О настоящем человек»). «Повесть о настоящем человеке», правильно. И опера так и называется «Повесть о настоящем человеке».
Тем, кто не читал эту книгу, очень легко представить себе в двух словах содержание этой книги и содержание оперы. Во время Великой Отечественной войны летчик Мересьев был подбит фашистами, упал на территории противника, и ноги у него были, обе, тяжело ранены и он полз, зимой, огромное расстояние, полз до наших. Дополз до наших, но потом, ноги ему пришлось обе отнять. И не в этом суть – это, к сожалению, на войне бывало не раз. Другое важно. Важно то, что когда он выздоровел, и когда ему сделали две искусственные ноги, - протезы, он добился того, что он снова был принят в воздушный флот. Это невероятный случай!

Он живёт сейчас, мы его знаем. Он очень деятельный, борец за Мир! Бывает во многих странах мира, выступает на конгрессах в защиту Мира! Замечательный человек! Для того, чтобы врачи поверили, что он может летать, вы знаете, что ему пришлось сделать? (Из зала: «Знаем»). Да, правильно, не только ходить, но и танцевать он научился на двух протезах.

Вот один момент из этой оперы. Маленький кусочек. Вы помните, кто читал книгу, когда он дополз до наших, кто увидел его первым? (Из зала: «Мальчики»). Два мальчика, да, правильно. Как хорошо, что вы знаете эту книгу, чудная книга. А может, оперу кто-нибудь слышал из вас? Кое-кто уже слышал, видите. И вот летчик – Мересьев поёт, а мальчики? – разговаривают. Тут уже причина другая. Мальчиков заставить петь, таких, на сцене – это было бы жестоко, правда? Они не могут просто петь. Если бы из хора просто мальчики, ну как всякий может в хоре петь, это – на сцене большого оперного театра рядом с настоящими певцами. Все равно, не звучало бы. И Прокофьев страшно тонко и чутко подошёл – он заставил говорить этих мальчиков. И вот получается вот такая сцена.

Мересьев увидел какие-то тени, он ещё не знает, кто это. (Играет сцену и поёт: «Немцы…»). Видите какая сцена? Живая сцена, правда? Да? Разговор и пение рядом. Это значит первое, что мне хотелось вам сказать, чтобы  вас ясно осталось представление о том, что речь и пение вот в такой дружбе близкой. И когда мы говорим, мы долны прислушиваться, насколько музыкальна наша речь.

Теперь я вам вот о чём скажу. Композитор, иногда, в своей музыке просто старается воспроизвести особенности человеческой речи. Я вам покажу несколько примеров. Первый пример такой. Из музыки Глинки. Глинку, композитора, мы все считаем основоположником русской классической музыки. Это был титан, великий музыкант. Он в очень разных областях работал и очень разную сочинял музыку. И очень чутко относился к разным явлениям жизни.

Вы знаете, в то время, когда он жил, пошёл в России первый поезд. Кто из вас знает, когда это было. Примерно, ну? В каком? Нет, это было позже. В 1837 году пошёл первый поезд, из Петербурга пошёл недалеко, всего на тридцать километров. И когда Глинка об этом узла, это вызвало вообще очень большое волнение в народе, Глинка сочинил на Стихи Кукольника поэта. Его фамилия была – Кукольник. Он  сочинил попутную песню. Она так и называется «Попутная песня».
Эта песня состоит все время из чередующихся двух кусков. В первом куске он хотел передать волнение народа. Волнение. Там и слова такие: «В нетерпении, в нетерпении народ смотрит… В ожидании, в нетерпении волнующийся народ». Потом, вдруг, песня идёт. Это как поля, просторы, мимо которых этот поезд несётся. И все время звук поезда, все время звук поезда. Потом снова скороговорка, скороговорка – народ. Потом опять песня идёт. И вот, в этой скороговорке вы прямо слышите, как будто толпа народа собралась и смотри – сейчас должен пройти мимо поезд.
Вот я вам покажу это. В исполнении детского хора, между прочим. Ребята очень любят петь «Попутную песню». Это ребята белорусские поют, минской школы. Вот послушайте сейчас и внимательно постарайтесь услышать, вот одну часть, с говорком таким нетерпеливым, беспокойным, взволнованным. И потом песня, как просторы русские. (Звучит запись. Хор в сопровождении фортепиано).

Вы чувствуете, да? Как почти фотографически, да, изобразил вот это – говор взволнованных людей? Правда, да? И потом песня. Ясно это, или нет? Д? Тут есть текст, который помогает понять нам. А я вам приведу пример музыки, в которой нету текста, нету стихов, там ничто не поётся, там все только играется. И если эта весёлая такая песня, то я вам приведу пример из очень серьезной области, из одного очень серьезного сочинения.

Тоже композитор XIX века, но не русский, а француз. Великий французский композитор Берлиоз. Слышали вы фамилию эту? (Из зала: «Да»). Слышали. Он очень много музыки посвятил событиям революционных дней Франции. С революцией французской связано многое у него в музыке. И его попросили, в 1840 году, написать особое одно сочинение. В этом году должны были переносить останки жертв выстроенный мавзолей. И для перенесения этих останков, была задумана большая и торжественная церемония, и Берлиоза попросили написать музыку для этой церемонии.

Вот как он сам определил, что ему хотелось сделать. Это вот замечательная книга его воспоминаний. (Показывает ребятам книгу). Он был замечательным писателем, он писал необычайно увлекательно. Вот посмотрите, как определил свою задачу в этом сочинении: «Я хотел сначала напомнить о боях трёх знаменитых дней скорбным звучанием марша, одновременно устрашающего и полного горести, исполняемого на всём пути траурного шествия. Затем, в момент опускания останков в монументальную гробницу, дать услышать нечто вроде надгробного прощания, надгробного слова, обращённого к великим мертвецам. И, наконец, запеть гимн славы, апофеоз, после того, как будет укреплена могильная плита и перед глазами народа останется только высокая колонна, увенчанная фигурой Свободы с распростёртыми крыльями, устремлёнными к небу, словно души тех, кто умерли за неё, за эту Свободу».

И он написал симфонию, которую назвал «Траурно-триумфальная симфония». И средняя часть этой симфонии – надгробная речь. Но не человек произносит эту надгробную речь, а инструмент, низкий медный инструмент. Это исполняется обычно на тромбоне – на низком медном басовом инструменте. И вот послушайте отрывок из этой части, который я вам сейчас покажу,  и посмотрите, там нету слов, там нету человеческой речи. В оркестре звучат мощные аккорды, как будто по обе стороны от  гробницы стоят толпы народа. Стоят шеренги солдат, и потом один инструмент начинает, как будто оратор, говорить речь. Вот послушайте. (Звучит запись фрагмента «Траурно-триумфальной симфонии» Г. Берлиоза).

И так далее. Вы чувствуете, что это не просто мелодия какая-то, а вот здесь композитор хотел выразить какой-то определенный характер речи, как будто это человек говорит.

И последний пример, этого же рода, я вам покажу вот какой. Из области вам знакомой. Это будет опять музыка Сергея Прокофьева. И вот как называется это сочинение. Область вам вероятно хорошо знакомая, правда, да? (Оживление, голоса в зале). «Болтунья», да. Вы знаете, стихи «Болтуньи» кто сочинил? Барто, да. Агния Барто. Я вам напомню эти стихи. Начинаются очень просто. (Читает быстро-быстро: «Это Вовка выдумал…». Смех ребят в зале). 

Хорошие стихи, правда? Знакомо вам это а? Знакомо, хорошо. Я имею в виду, не стихи-и! Стихи-то знакомы, а содержание стихов понятно, да?

Так вот, Прокофьев написал музыку на эти стихи. Причём вот такое впечатленье, что он подслушал кого-то из вас. Не знаю, кто специалист в этой области – поболтать, - а специалистов таких много вообще в эти годы, - и написал музыку. Вот посмотрите как в этой музыке. Поёт эту песню Прокофьева «Болтунья» певица наша очень хорошая Нина Львовна Дорлиак. (Звучит запись.  Зал реагирует смехом на слова «Я тебе ирису да».

Остроумная песня очень, правда? Причём вы вот обратили внимание, что здесь не только текст смешной, но музыка смешная сама по себе, правда? Причём, в ней смешно что? Ну что значит смешная музыка? Очень точно и очень тонко в ней подмечена вот эта болтливость. Болтает… потом… остановилась. «Кто говорит, что я… у меня нет времени болтать». Не может остановиться, вот как машинка заведена внутри, да? И вот в музыке очень хорошо воспроизведена, прямо как подслушанная болтовня.

Вот это, кстати, один из примеров, одно из сочинений Прокофьева, показывающего, как композитора, очень любившего детей, очень знавшего хорошо детей, и очень увлекательно для детей сочинявшего музыку. И когда-нибудь, в какой-нибудь беседе, если дойдёт до этого дело, мне бы хотелось рассказать вам о музыке Прокофьева для детей.

А сегодня, мы на этом с вами закончим. И мне хочется, чтобы из сегодняшней беседы нашей, у вас осталось очень ясное представление в памяти об одном, о главном. Что пение и речь человека не отстоят друг друга, разделенные непроходимой пропастью, и, наоборот. Хорошая музыка приближается к человеческой речи, и хорошая человеческая речь идёт навстречу музыке. Вот об этом, очень важном качестве музыки мне сегодня и хотелось с вами поговорить. Скажите, все понятно было. (Из зала: «Да!»). И на этом тогда мы сегодняшнюю беседу закончим. Всего хорошего, ребята.

Аплодисменты.